Карма служения. Опыт Геше Майкла Роуча

Следующий отрывок взят из «Эссе – ответы на вопросы моих друзей», где Геше Майкл Роуч описывает своё обучение на степень Геше.

Карма служения

И еще одно последнее, что следует сказать об обучении геше; и, может быть, самое важное. Иногда я просто сижу и раздумываю, почему я оказался в этом маленьком городке, состоящем из выстроенных в ряд торговых центров – в Нью-Джерси; почему случилось так, что из один из наивысших в Америке геше сидел там, когда я прибыл туда в возрасте 22-х лет; почему он бежал из Тибета именно в это определенное время; почему лучшие книги и лучшие учителя в монастыре продолжали появляться как раз тогда, когда я в них нуждался и т.д. и т.п. Кажется, что судьба, или карма, сыграли большую роль в том, чтобы я смог закончить степень геше, и я много размышляю об этом.

Потому, что значительная часть программы геше не имеет абсолютно ничего общего с книгами и дебатами. Я видел, как невероятно способные ученики и дебатирующие, люди, которым я с трудом соответствовал, поднимались и исчезали из нашего класса – умирали, уходили из монастыря, теряли интерес – по мере того, как мы шли через года. И в конце я пришел к осознанию того, что выжили те, кто делал нечто большее, чем просто учился: они служили.

Тибетская система монашества в своем наилучшем виде имеет некие предохранители, не позволяющие очень умному человеку, которому совершенно безразличны другие, получить степень геше.  Первый и самый важный – все ученики курса геше должны соблюдать очень строгий кодекс поведения по отношению к нашим учителям. Буддизм учит тому, что ты не просто учишься с учителем, в то же время ты служишь ему/ей. И карма того, что ты стараешься служить хорошо, является причиной, что невероятные учения слетают с их уст: вы создаете своего учителя.

В моем случае это означало 25 лет действительно тотального служения. Мой основной тибетский учитель, Кен Ринпоче, был исключительно требователен. Он всегда обучал бесплатно, тысячи и тысячи часов на протяжении 30-летнего пребывания в США, но он ожидал от своих учеников того, что они будут следовать старым устоям.

monkЯ готовил и мыл посуду каждый день на протяжении 8-ми лет на кухне монастыря; я стирал все его вещи; я возил его везде, куда ему было нужно. Я стриг газон, поливал цветы, чистил туалеты, а также провел два года, выкапывая руками громадный ствол дубового дерева, потому что он сказал мне [делать это]. Я построил значительную часть дома, где он жил, собственными руками, которые были в то время фактически постоянно повреждены. И я оплатил бóльшую его [т.е. дома] часть – из тех денег, которые я унаследовал от своей матери после ее смерти.

Я водил его на прием к доктору, печатал всю его переписку, редактировал почти все его книги и организовывал их издание, сводил налоги и обеспечивал его социальную страховку. Я составлял график большинства его встреч и старался сделать так, чтобы все, кому нужно было его видеть, с ним встретились. Я вел всю бухгалтерию его организаций, работу, которую я на самом деле не любил, и делал так, чтобы он никогда не видел множества своих счетов. Я вышел [из монастыря] и получил очень сложную работу на 15 лет, и делал так, чтобы он никогда не узнал о многих счетах, которые он получал по почте, или о реальной стоимости его продуктов питания.

И он заставлял меня служить в тех местах, где я также обучался. Он заставлял меня красить башни, висящие на невероятно высоких лесах; мы вместе укладывали тротуар, копали выгребные ямы, строили новые кварталы для монахов и передавали их в дар монгольским храмам. В монастыре в Индии он заставлял работать меня, как раба, с раннего утра до первых часов после полуночи.

Во время моего первого путешествия в монастырь, где я был посвящен в духовный сан, монахи пили из грязного ручья, текущего через монастырские поля кукурузы, и почти все были больны дизентерией – особенно я. Лама побудил меня обратиться к нью-йоркским агентствам, оказывающим помощь беженцам, и я спроектировал и построил первые колодцы и водопроводы, подающие воду в каждый дом монастыря.

Почти все молодые монахи, когда я впервые приехал в монастырь, страдали от истощения, и их лица и головы покрывали открытые раны. Мой Лама и я провели почти 20 лет, создавая Продовольственный фонд Сэра Мей, который в то время оплачивал расходы на питание более тысячи монахов, и предоставлял специальную программу питания для самых юных монахов.

Тибетские монахи ужасно ведут бухгалтерию и инвестируют деньги, и у нас было несколько случаев, когда мы были на волосок от закрытия. Однажды монастырь попал в серьезные финансовые проблемы, и казалось, что им придется фактически закрыться и отправить всех по домам – храм и здания были бы проданы с молотка и превращены в дома для мирян. Я разработал план выплаты долга, предусматривающий то, что я отдавал каждую копейку, которую зарабатывал в то время; и так мой Лама, я и еще один его ученик спасли наш монастырь.

Я начал строить завод по огранке алмазов в монастыре, работая каждую ночь почти до рассвета, чтобы наладить его работу, и затем передал его в дар монастырю, чтобы они могли поддерживать себя. Я работал на кукурузных полях с индийскими буйволами, тянущими старый древесный плуг, и моя ирландская кожа сжигалась дотла под индийским солнцем. Я привел в монастырь программы международной помощи, чтобы посадить сою между рядами кукурузы и таким образом поддерживать урожай, и помог запустить фабрику по производству тофу, чтобы использовать сою и помочь монахам отказаться от мяса.

Используя свои заработанные деньги, а также деньги некоторых нью-йоркских агентств по оказанию помощи, я построил большинство общежитий для бедных монахов в своем родном колледже, а также комплекс начальной школы для юных монахов, которые только учились читать и писать. Компьютерный проект по сохранению тибетского литературного наследия на протяжении 25 лет был одним из наибольших источников занятости и дохода для монастыря и для всей общины тибетских беженцев.

Я начал проект по изданию книг и занимался его финансированием на протяжении многих лет, чтобы у нас были все книги, необходимые для учебы. Я помог построить первую медицинскую клинику в монастыре; нанять докторов и привезти лекарства из западных стран.

Есть также несколько способов, с помощью которых монахи программы геше обязаны служить монастырю, даже сверх того, что их собственный учитель требует от них. В мое время, когда класс заканчивал первые 12 лет Совершенства Мудрости и должен был переходить к Срединному Пути, весь класс должен был взять отпуск от учебы на несколько месяцев и идти просить средства, чтобы помочь монастырю со всеми тибетскими лагерями для беженцев в Индии – идея в том, что карма, которую ты получаешь от этой трудной задачи, поможет расколоть идею пустоты.

По моему предложению, мой класс выбрал в качестве нашего подарка работы по строительству библиотеки в монастыре – которой до этого времени не существовало. Мы купили тысячи тибетских писаний, столов и стульев, и отремонтировали часть красивого тихого здания. Впервые любой мог пойти и воспользоваться нужными ему для учебы книгами, даже если он/она были слишком бедны и не могли их купить.

В конце, когда ты готов к экзамену геше, ожидается, что каждый кандидат выйдет за пределы монастыря и будет искать средства, чтобы пожертвовать их на нужды монастыря. Сегодня большинство кандидатов на геше спонсируют книгу, которая была бы полезна многим монахам в монастыре. Но ожидается, что каждый кандидат сделает то, что очень сложно для него, и я решил, что построю новую площадку для проведения дебатов. До этого времени, для проведения дебатов мы должны были стоять под палящим солнцем или сидеть и кромешной тьме под звездами, дебатируя ночью. (Это был на самом деле очень красивый обычай).

Если шел дождь – как это бывает несколько месяцев подряд в сезон муссонных дождей – от нас требовалось, чтобы мы стояли под дождем и продолжали дебаты, пока мастер дебатов (который мог дома сидеть с чашкой чая, не обращая внимания на дождь) не приходил и не отпускал нас. У многих монахов был туберкулез, и некоторые хорошие монахи вокруг умирали от него после того, как долго мокли на земле, где проводились дебаты. И поэтому, чтобы сделать свой подарок геше, я работал насколько лет, чтобы построить крытый павильон и площадку для дебатов, вмещающие около 500 монахов. Он получился очень красивым, и с тех пор использовался как модель другими великими монастырями Гелугпы.

Я не говорю все это для того, чтобы похвастаться. Я имею в виду, что я был воспитан Ламой, который требовал, чтобы ты выходил за свои пределы в годы своего учения – что служение и образование идут рука об руку, что «геше» – это не титул, это образ жизни. И я очень счастлив, что я являюсь продуктом этого образа мышления, даже если это было сложно для меня, на протяжении стольких лет. Для меня геше – это все эти вещи. И я думаю, что служение другим – это единственный путь создать достаточно кармы, чтобы стать геше.

Источник: http://www.theknowledgebase.com/archive/en/essay-01-training-2012-geshemichael/

Поделиться с друзьями
Академия Классической Мудрости
Академия Классической Мудрости